Вернись из полета [сборник 1979, худож. С. Л. Аристокесова] - Наталья Федоровна Кравцова

старта, она собиралась выйти из самолета, но увидела, что к ней спешит Бершанская.

— Себрова, может быть, успеете до рассвета слетать еще раз?

Ира думала, что больше не придется. Восемь раз она уже бомбила цель в эту ночь и порядком устала. К тому же в последнем полете ей показалось, что временами мотор работал со стуком. Не мешало бы проверить. Но сказать об этом Бершанской сейчас, когда она стояла и ждала ответа, глядя на нее, Ира не смогла. Командир полка знала, что скоро будет светло, но все же спрашивала. Значит, надо было. Скажи ей Ира о моторе, и она бы немедленно запретила лететь. Но для проверки работы мотора потребовалось бы время, а каждая минута была дорога…

— Хорошо, — ответила она, чувствуя себя неловко, будто в чем-то провинилась. Ей показалось, что она даже покраснела.

— Как работал мотор? Нормально? — спросила техник Люба Пономарева, заливая в бак горючее.

Бензин широкой струей лился в горловину из шланга, тихонько шумел бензозаправщик, работая на малом газу, и, немного поколебавшись, Ира решила не отвечать Любе, сделав вид, что не расслышала вопроса.

— Бомбы подвешены! — крикнула девушка из небольшой стайки вооруженцев, которые теперь уже не спеша отходили от самолета: они кончили свою работу.

— К запуску!

Проворная Люба уже стояла у винта. Прокрутив его, она крикнула, отбегая в сторону:

— Контакт!

Через минуту самолет бежал по полю навстречу занимавшейся заре.

Иринины опасения относительно мотора оправдались. Снова появился стук, но мотор тянул, и она решила идти к цели. На востоке, там, откуда должно было появиться солнце, светились розовые полоски над темным, в тучах горизонтом, а на западе еще оставалась ночь. От смешения тьмы и света в воздухе висела туманная мгла. Но с каждой минутой становилось все светлее…

Зенитки открыли огонь с запозданием. Видимо, не ждали такого позднего посещения. Они стреляли точно: разрывы окружили самолет. После каждой вспышки в небе оставался висеть темный дымок…

Отбомбившись, Ира взяла курс на восток. Наконец обстрел прекратился. Стало тихо-тихо. Совсем тихо, потому что мотор молчал. И неизвестно было, сам ли он остановился или же в него попал осколок. Громко затикали часы в кабине… Потом Ира почувствовала резкий запах бензина — вытекало горючее. Значит, все таки осколок…

К счастью, линия фронта была близко.

— Будем садиться, — сказала Ира как можно спокойнее. Ей не хотелось пугать Нину, которой еще ни разу не приходилось садиться на вынужденную.

— А куда… садиться? — упавшим голосом спросила Нина.

Действительно, здесь, на небольшом клочке земли, который удерживали под Керчью наши войска, невозможно было найти площадку для безопасного приземления. Изрытая земля, вся в ямах и воронках, в колючей проволоке и надолбах, насквозь простреленная, израненная…

Самолет снижался в серую мглу, в неизвестность. Девушки внимательно разглядывали землю, но так и не смогли выбрать места для посадки. Высота падала, на горизонте и по сторонам вырастали горы, и обеим казалось, что они опускаются в глубокий темный колодец.

Последние метры… Впереди Ира увидела черную массу, надвигавшуюся прямо на самолет. Пронеслась мысль: «Сейчас врежемся…» И колеса коснулись земли. Короткая пробежка — и самолет, круто развернувшись, уткнулся носом в землю. Правое колесо попало в воронку. Это было спасением: до крутого холма впереди оставались считанные метры.

Откуда-то появилась машина, из нее выскочили два солдата, спросили у девушек, не ранены ли, указали направление к пристани и уехали. На ходу крикнули:

— Не задерживайтесь: катер уйдет! Скоро начнется бомбежка!

Уже совсем рассвело. Осмотревшись, девушки молча переглянулись, пораженные тем, что увидели. Нет, им просто повезло… Рядом с самолетом лежал на боку танк со свастикой. С другой стороны были танковые заграждения, сзади — телеграфные столбы, за ними — разбитый истребитель.

Захватив с собой спасательные жилеты, которые выдавались на случай падения в море, Ира и Нина пошли к берегу. Там комендант пристани пристроил их на переполненный катер, который готовился к отплытию на Большую землю. Усталый, небритый, с воспаленными глазами, комендант нервничал, то и дело поглядывая на часы и торопя капитана катера: надо было успеть переплыть пролив до начала бомбежки. Авиация противника ежедневно по нескольку раз методично бомбила наш плацдарм на полуострове и пролив, не давая возможности подвозить подкрепления высадившимся в Крыму десантникам.

Наконец катер в море. Он до отказа забит ранеными. Под брезентом — убитые, умершие от ран. И снова Ира почувствовала себя неловко: ведь только они вдвоем тут здоровые…

Один из раненых слабым голосом обратился к Ире:

— Девчата… из полка… Бершанской?

— Да.

— А… что?.. — Он чуть повел глазами в сторону Крыма. Ему трудно было говорить.

Ира догадалась.

— Да вот пришлось сесть там, в Крыму. Подбили нас. Теперь возвращаемся в полк.

— А-а-а… Пономареву… Любу знаете?.. Механиком она…

— Любу? Конечно, знаем! А кем она вам приходится?

— Сестренка… родная… Привет… скажите: видели…

Он задергал верхней губой, хотел улыбнуться. Губы у него были сухие, запекшиеся.

— Она к вам обязательно приедет. Куда вас положат, в госпиталь? Тут есть близко, в Фонталовской.

— Да… в живот… Не успею я…

Он устало закрыл глаза. Одними губами попросил:

— Пить…

Но воды не оказалось. Раненых было много. Они сидели, лежали, тихо стонали. Два санитара, измотавшись при погрузке, дремали, изредка поглядывая в сторону Крыма. Капитан тоже посматривал на небо, ожидая налета.

Большой участок пролива был заминирован, и катер плыл не напрямик, а по кривой. До причала оставалось уже несколько десятков метров, когда послышался нарастающий гул бомбардировщиков. Через минуту весь пролив покрылся водяными столбами. Бомбы рвались и на берегу.

Под грохот взрывов катер причалил, и все, кто в состоянии был двигаться, бежали, шли и даже ползли на берег, укрываясь в воронках. Только тяжело раненные остались на катере… Остался и Любин брат.

Ира и Нина пересидели бомбежку в глубокой яме. Бомбы рвались совсем близко, оглушая свистом и грохотом. Осколки и песок сыпались сверху в яму. Когда самолеты улетели, они выбрались, отряхиваясь, наверх и сразу увидели, что на том месте, где еще недавно покачивался на воде катер, было пусто, только обломки плавали да какие-то непонятные предметы… На берегу кто-то истерически кричал и лез в воду…

Спустя час девушки ехали в полк на попутной машине. Ира никак не могла забыть Любиного брата, его усталого, серого лица и тихо покачивающиеся на море обломки… Как сказать Любе? Эта мысль не выходила из головы.

Она рассказала ей сразу же. Люба не заплакала, только ушла к морю и долго сидела там одна на берегу.

А вечером Ира снова полетела на задание. На